Сергей
Мудрик

«Чем мы лучше остальных команд? У нас есть собачки!» – в шутку говорит Рудольф Левицкий, попивая кофе, когда до начала интервью речь заходит об обсуждении команды в сети. Мы сидим в столовой Большого Московского Государственного Цирка, что рядом со служебным входом. Рудольф и Борис Никишкин, выдавшие четырёхбалльный капитанский в победной для команды 1/4 финала, следом устраивают мне экскурсию по цирковому закулисью. Коридор сразу же ведёт на тренировочный манеж: «Вот здесь мы, собственно, всё и придумываем... Хотя нет, покажу самое настоящее место, где кипит творческий процесс».

Где-то в глубине известного всей стране здания на Проспекте Вернадского, через несколько пролётов вглубь под землю, мы оказываемся в техническом ядре цирковой арены, которое сами артисты называют «подвалом». По периметру пространства в воздухе висят съемные манежи, Рудольф показывает: «Вот манеж-каток, вот манеж-бассейн... А вот здесь весь наш реквизит», – чем-то это пространство напоминает закулисье ЦАТРА, правда, без гигантских шляп и потолка до неба. Гримёрка Никишкина, в которой произошёл следующий ниже разговор, компактна, практична и оптимизирована под все артистические нужды – даже есть небольшая койка с подушкой. Учитывая, что на часах уже девятый час вечера, а Рудольф и Борис домой не торопятся, это действительно вещь полезная. Хотя, почему же не могут фигурально и буквально ночевать на работе те артисты, которые на этой работе практически и родились?

От редакции: Материал открывает серию обстоятельных интервью с полуфиналистами сезона Высшей лиги-2016 – с яркими представителями каждой из команд, если точнее. Вы не должны это пропустить.

Еще по теме:
Вся серия интервью с финалистами Премьер-лиги-2015

— Как вы вообще стали цирковыми артистами?

Борис: Я родился в цирке. Можно сказать, не я выбрал профессию, а она меня. С четырёх или около того лет уже начал работать.

Рудольф: А у меня вся семья работает в цирке. Уже четвертое поколение, больше ста лет. Жанр – жонглирование, в семье этим никто не занимался, у нас в основном дрессировщики. Но лет где-то в восемь я сам сделал выбор.

— Вопрос, конечно, глупый, тем не менее – не приходилось ли вам когда-то жалеть о том, что вы связали свою жизнь с цирком?

Борис: На данный момент я работаю в жанре клоунады, и считаю, что это вообще самая замечательная профессия, которая только может быть. Очень творческая, без рамок и ограничений. Как выяснилось вот, и в КВН играть можно.

— А как с командой всё началось?

Борис: Рудольф, ты помнишь?

Рудольф: Ну да, так давно это всё было (все смеются).

Борис: Я вообще был в Монте-Карло на цирковом фестивале. И как-то за ужином с Эдгардом Запашным он меня просто спросил: тебе было бы интересно в КВН поиграть? Честно говоря, я не знал, что ответить, но в итоге решил попробовать. И я, конечно, не думал, что это всё наберет такие стремительные обороты. Что мы попадём в Высшую лигу, что это дело станет нам таким интересным, так сильно увлечёт. А ты помнишь, как ты попал в команду?

Рудольф: Было что-то вроде локального кастинга... Назовём это так. А команда у нас делится на «своих» и «неверных» (все смеются).

Борис: В основной линейке четверо действительно цирковых артистов. Мы с Родиком, к слову, вместе начинали в клоунаде, выступали дуэтом. Коля с Анваром у нас тоже клоуны, получается. Вот четыре клоуна и играют... с ещё какими-то людьми (смех). Есенин, Гарик Петросян, Тамара и Тёма. В предыдущем составе был ещё Миша Озеров.

— Первое, что было показано в КВН под эгидой БМГЦ – это была более привычная команда КВН, где основным козырем были пародии Олега Есенина.

Борис: Поэтому и появились мы!

Рудольф: Да, по сути, команда, в которую входили кавээнщики в более привычном смысле этого слова, родилась перед Сочинским фестивалем 2015 года под названием «Цирк уехал». Но что-то с ней не заладилось, её изобрели заново. Поняли, какой нужно брать вектор, в каком направлении работать.

— А вы насколько вообще интересовались КВНом до момента попадания в команду?

Рудольф: Про себя не могу сказать, что был каким-то фанатом, но смотрели, конечно. КВН, всё-таки, в нашей стране – масштабное явление, которое никого не обошло стороной. Каждый хотя бы раз в жизни смотрел эту игру. Мы перебрасывались какими-то репликами во время просмотра, но всё это прежде оставалось на уровне «да мы тоже не хуже можем», пока не появилась вот реальная перспектива. И мы сейчас напрягаемся прямо. Капустники постоянно устраиваем.

— В каком смысле «капустники»?

Рудольф: Мы делим нашу команду на части, собираемся и, зная конкурсы и тематику грядущей игры, соревнуемся между собой. Записываем это на видео, самые интересные находки мы развиваем в процессе подготовки к «большим» играм.

Борис: Нам, конечно, приходится непросто – основная наша работа это цирк, а цирк – это разъезды. Да и когда ты в Москве, то она тоже тебя поглощает с головой – недавно вот у нас была премьера новой программы «Посланник», просто нет времени на что-либо ещё.

Рудольф: Случается, что или я, или Боря прямо с самолётов приезжаем в самый разгар подготовки к предстоящей игре, за несколько дней до.

— Хотел спросить по поводу того, как всё это сочетается.

Борис: Сложно, очень сложно. Ради игр приходится отменять гастроли. Больше скажу, ради конкретно одной игры, в которой ещё неясно, пройдём мы или нет, приходится отменять годовые контракты, в которых жёстко прописаны графики выступлений. Ты уже сел в этот трамвай, играть надо. В финансах, честно, мы теряем много. Но в опыте, конечно, приобретаем. Конечно, КВН и клоунада – это смежно-юмористические жанры, но общего у них практически нет. Это совершенно другая планета.

— В выступлениях много моментов, основанных на профессиональных умениях – это органично вплетается в уже сочиненные шутки, или кто-то говорит «Смотрите, что я умею, давайте это обыграем!» и понеслась?

Борис: Ну чаще мы, всё же, отталкиваемся от цирка. Мы не скрываем, с литературной шуткой, с репризами мы пока работаем не очень хорошо. Работаем над этим, конечно, если сравнивать команду годичной давности с нами нынешними, то мы сделали гигантский скачок. Тем не менее, нам по-прежнему легче сочинять какие-то визуальные вещи. Мы по сути своей визуалы, потому что всю жизнь говорим со зрителем языком тела.

— Вам, наверное, вообще не волнительно играть на сцене Высшей лиги? После мировых то конкурсов и такого богатого опыта выступлений на публике?

Рудольф: Волнуются все, тут совершенно иные ощущения. Во-первых, работа в команде для нас – это намного более сложная вещь, чем выступления в одиночку.

Борис: Мы с кавээнщиками даже разговаривали на эту тему, они спрашивают: «Не страшно ли тебе на манеже перед несколькими тысячами людей одному выступать?» Честно – нет. Когда я выхожу на манеж, то понимаю, что всецело отвечаю сам за себя. А вот в КВНе всё иначе, здесь команды привыкли работать вместе, им трудно выходить на сцену одним. А мы по природе сольники. И здесь чувство ответственности перед командой перевешивает вообще всё. Мне реально страшно её подвести.

Рудольф: Тем более, что у нас уже бывали случаи, когда один человек не то, чтобы забывал, просто слова местами поменял, сказал как-то не так, и вся команда начинала дальше тупить.

— Помню, у вас на съемках ещё бывало, что трюковой номер не удавался, и из эфира он пропадал.

Рудольф: У нас вот каждую игру по одному такому моменту случалось. Причем миниатюра целиком не удавалась. Ну, тут тоже всё объяснимо – у нас много реквизита и трюков, так что всегда есть шанс технических проблем.

— И временные рамки для подготовки всего этого в КВН совсем иные, чем в цирке.

Борис: Вот как нам в КВН приходится подготавливаться, так нам вообще никогда нигде не приходилось. Тебе дают всего час, а у нас одна подвеска с акробатом над сценой сколько времени занимает.

Рудольф: А если чего-то не успеваешь, то приходит лысый мужчина и громко тебя пытается ускорить.

Борис: Миша, привет! (Михаил Ярченко, режиссер по работе с командами – прим.ред.)

— В одном из недавних интервью Эдгард Запашный говорил о том, что миссия сборной Цирка в КВН в том числе и в том, что сделать большее количество медийных цирковых артистов. Вот ваше участие в Вышке вам как-то уже аукнулось в этом плане?

Борис: Ну вот мне сегодня оставили на проходной книгу в подарок. В социальных сетях активно пишут. А в жизни – недавно я стоял на перроне станции метро, рядом подходят две девушки, и одна другой: «Смотри, это он». А в ответ: «Да нет, это не он». И ушли (все смеются). Вот на таком уровне у меня примерно популярность сейчас.

Рудольф: Буквально вчера я шёл в Цирк мимо фонтанов, и сидела там на скамейке какая-то парочка, лет по 25. Увидели меня и спрашивают: «О, вы же в КВН играете, а вы сегодня на представлении будете?». Я: «Нет, Борис будет», и они такие: «О, отлично, спасибо!»

Борис: Ну о каком-то невероятном всплеске популярности говорить рано, у нас всего-то было три эфира. По сути, для какой-то глобальной популяризации это ничто.

— Ну команды КВН и к этим нескольким эфирам идут годы и годы, и доходят далеко не все.

Борис: Да, хотелось бы сказать несколько слов по поводу массива негативных комментариев, которые возникают по нашему поводу в интернете. Мы понимаем, почему это происходит – это элементарная зависть команд и их поклонников, которые долгие годы идут к заветной цели, стараясь попасть хотя бы в Премьерку. Говорить о том, что кто-то кому-то что-то проплатил – смешно, это не стоит обсуждения. В чем, как мне кажется, феномен нашей команды – кавээнщики, в основе своей, непрофессиональные артисты. Это просто ребята с хорошим чувством юмора, которые занимаются тем, что им нравится. Но, чтобы выступать на сцене, ты должен набрать, скажем так, «лётные часы». Тебе нужно научиться чувствовать публику, находиться на сцене, свою внутреннюю энергетику, которую ты можешь отдать залу, потому что на это всегда изначально стоят блоки. Как я уже говорил, без волнения не обходится, но мы хорошо чувствуем публику. Это нам, пожалуй, даёт какую-то форму перед остальными командами. Не нужно злиться или обижаться, нужно работать и работать, и у всех всё будет.

— Ну давайте тогда про «лётные часы»: как вы оцениваете сезон в Лиге Москвы и Подмосковья?

Борис: Конечно, без этого сезона в Лампе вряд ли бы что-то получилось. Мы просто не знали, как устроена вся эта кухня, я КВН видел только по телевизору, ни разу не видел вживую. Ну и, в первую очередь, стало в принципе понятно как это делается, сама кухня игры. Ну вот, например, отработалось взаимодействие внутри команды – когда мы отыграли конкурс, мы сразу идём репетировать следующий. Репетируем-репетируем-репетируем, пока лысый человек не прибежит...

Рудольф: Да, репетируем мы, бывало, на четвертом этаже, и тут вбегает мокрый насквозь Миша и такой: «Вы вообще где есть?» Многие вещи, в общем, в Лампе помогли нам понять, что такое подготовка к игре.

— Наверное, рано задавать этот вопрос... Тем не менее: многие команды отыгрывают в вышке сезон и считают свою миссию по сути выполненной. А вы вот говорите, что три эфира – это не сильно много. Если не удастся стать чемпионами в этом сезоне, то пойдёте в следующий?

Борис: За всех говорить не могу... Но за себя могу точно сказать, что да

Рудольф: И я так считаю. Мне кажется, мы ещё много чем можем удивить зрителя.

Борис: Я чувствую в себе сумасшедший потенциал, который с каждой игрой только сильнее нарастает.

Рудольф: Да мы и поиграли-то не очень много, если так посудить.

— Что вас вообще удивило в нетелевизионной части КВНа?

Рудольф: Для меня до сих пор остаётся загадкой: не всегда я понимаю действия редактуры.

Борис: У нас, конечно, по-другому идёт процесс подготовки к выступлениям - мы долго собираем какие-то гэги, задумки, потом выносим это на публику, где материал постепенно обкатывается. Есть такое выражение: «Клоун рождается на публике». Выходишь и понимаешь, что где-то что-то работает, а где-то нет. И всё это постепенно происходит, а вот КВН – такой жанр, где надо выходить и сразу бахать 5 минут подряд. И вот как подготовиться, чтобы все это сработало...

Рудольф: Я вот рад, что в цирке нет такого человека, который бы перед представлениями говорил нам: «Нет, этого ты делать не будешь, и я тебе не объясню почему» (всеобщий смех). Ну иногда мы продавливаем своё мнение, конечно, настаиваем на чем-то. Тогда нам говорят: «С вами невозможно разговаривать, делайте что хотите!» Зачастую они, в итоге, правы, и тогда после игры нам: «А мы говорили...» Но когда наша задумка получается, правда, они не подходят и не извиняются (смех). Ещё по телевизионной игре: мне всегда казалось, что зал ЦАТРА просто огромный.

Борис: А выходишь, и получается, что этот зал – половина вместимости нашего цирка.

Рудольф: Мне нравится. кстати, что это такая планшетная работа: твоё внимание устремлено только вперёд. А на арене ты работаешь на все 360 градусов.

Борис: Мне кажется, это не легче, а просто другой формат. Некоторые успешные сценические номера на манеже просто не работают, да и ты пластически должен быть сильно подвижнее, чтобы тебя видели зрители на самых дальних местах. А на съемке такое вот активное поведение может казаться банальным переигрыванием. И, наоборот, выходят профессиональные театральные актёры на манеж и теряются из-за этой специфики.

— Умения, полученные в КВН как-то находят применение на арене?

Борис: Да, я ловлю себя на мысли, что намного быстрее стал мыслить и придумывать в своём ремесле. Особенно когда проходит какая-то критическая точка невозврата: например, за несколько часов до представления у меня порой возникала паника, а сейчас я вполне себе спокоен.

— Ни для кого уже, кажется, не секрет, что с вами работает Станислав Агафонов…

Борис: Он наш художественный руководитель, это действительно не секрет.

Рудольф: Благодаря Агафону мы и познаём все премудрости и особенности мира КВН. Если бы не он, то наш путь был бы намного тернистее и дольше. Он четко понимает, как что должно выглядеть и быть сделано, он разъясняет нам эту технику, помогает быть на правильной для КВН волне. Как ни крути, цирк – это цирк, а КВН – это КВН. Позови Стаса в Цирк, вряд ли он сразу сможет поставить какое-то масштабное профессиональное шоу. Телевизор смотришь, вот КВН: пацаны бегают что-то, шутят. А за этим стоит титаническая работа, бессонные ночи и месяца, ругани, роспуски команды с её последующим через 5 минут воссоединением и тому подобное.

Борис: Мы все сольные артисты со своими амбициями, поэтому иногда принимать командное решение бывает тяжело. Но мы договариваемся.

— Как Эдгард Запашный с вами коммуницирует по творческим моментам? Даёт советы? Может, смотрит вас перед играми?

Борис: В силу своей занятости, конечно, он не может постоянно присутствовать на репетициях и следить за тем, как мы готовимся. Более того, это, наверное, и не нужно. Он, конечно, с чувством юмора, но не кавээнщик, а дрессировщик и директор Большого Московского Государственного Цирка, в первую очередь. Но когда у него есть время, то он конечно и спускается к нам в «подвал», и разгоняет что-то. Капустники обязательно смотрит, говорит нам, что ему понравилось, а что нет и мы, конечно, это учитываем. Но пока он, кажется, доволен нашими результатами. У нас вообще нельзя сказать, что есть человек который диктует, как и что нам делать – у нас настоящее коллективное творчество, какое-то даже анархическое движение, броуновское, которое к игре объединяется в единую силу, а после обратно рассыпается на выступления и гастроли. Мы всё-таки не команда студентов, в которой целенаправленно друг с другом работают вместе год за годом.

Москвичи и гости столицы могут прямо в настоящее время увидеть Бориса Никишкина «в деле» в новой программе БМГЦ «Посланник».

Читайте также:
15 самых ярких моментов Высшей лиги-2016
Высшая лига 2016: #хочуввышку #невероятное
Онлайн-встреча со Сборной Большого Московского Государственного Цирка